С чем можно сравнить установку в Ленинграде памятной доски Маннергейму? Примеры напрашиваются сами собой. И что это? Неовласовщина под соусом квазипатриотизма? Да о каком вообще патриотизме может здесь идти речь, даже с приставкой «квази»…
Итак, примеры:
Как бы отнеслись японцы к тому, что в Хиросиме установили бы памятник президенту США Трумэну в годовщину ядерных бомбежек? Японцам ответ очевиден. Да и всем здравомыслящим людям в других странах, включая США, – тоже.
Стали бы кубинцы или боливийцы в Гаване или Ла-Пасе установливать мемориал убийце Че Гевары? Более риторического вопроса я еще не задавал.
А если бы на Национальном стадионе в Сантьяго, который был превращен в концлагерь в период пиночетовской хунты, где был зверски убит Виктор Хара, была открыта мемориальная доска Пиночету? Или исполнителю убийства, которого вынуждены наконец судить даже в США? Ответ и здесь излишен.
А если бы в Ханое поставили памятник генералу Уэстморленду, командующему экспедиционным корпусом США в разгар интервенции США во Вьетнаме? Или главарям марионеточной хунты – Дьему или Миню, Тхиеу или Ки?
Как бы отнеслись индейцы Мексики – да и метисы, т.е. почти все население страны, – если бы в центре ее столицы поставили памятник Эрнандо Кортесу? Или, еще «лучше», Педро де Альварадо, самому жестокому из конкистадоров?
Вопросы звучат как из параллельной реальности. Но ведь именно в такой реальности мы и живем. Реальности, даже не параллельной, а скорее перпендикулярной человеческому достоинству, чести и совести, исторической памяти, скорби по погибшим в трех войнах с Маннергеймом, а особенно в Ленинградскую блокаду, которой без участия удостоенного мемориальной доски маршала вообще бы не было.
Установить в Ленинграде (не хочу употреблять слово «Санкт-Петербург, ибо именно так хотел «обратно переименовать» его Гитлер) памятник военному преступнику, бывшему одним из организаторов блокады города, – есть не что иное, как предательство исторической памяти и «Бессмертного полка», с которым, казалось бы, стали пробуждаться лучшие качества русского народа.
Так что же получается? Процесс «майданизации», а точнее «власовизации», российского общественного сознания достиг новой, крайне опасной стадии. Куда он может привести – наглядно видно по стонущей под игом бандеровских временщиков когда-то братской Украине.
Journal information